Великий день

 
Выходной – это ведь чтобы куда-то выходить? Можно, значит, выйти откуда и куда угодно, даже из квартиры, даже в магазин и в парикмахерскую. Все дороги открыты перед тобой!   
Куда же мы выходим в выходной? Куда ведет эта дверь?
В этот день кто-то словно выдаёт тебе ключи от разных входов и выходов, и волшебные часы в придачу, которые замедляют время. Просыпаешься дольше, чем обычно, наблюдаешь, как солнце ползёт от края кровати к середине, а затем к стене. Солнце тоже неторопливо, оно на твоей стороне, и оно напомнило, что в кухне лежит на тарелке апельсин. Прекрасные первые выходные мысли.
Пока ходишь по квартире, которая гораздо менее суетлива, чем в будни – она тоже отдыхает, дышит глубоко, вся купается в неге и солнце. Так вот, пока ходишь по квартире, выдумываешь разные вещи, которые сделают дом еще более домашним и теплым. И тут же рядышком летают сны, еще не совсем растворившиеся в свете дня.
- Наконец-то выходной! – как бы говорит квартира (говорит негромко, можно сказать, молча говорит, не подумайте, что я все время вот так разговариваю с квартирой). Сегодня-то я чудесно проведу времечко. На завтрак у нас будут оладьи. Давно пора мне пропитаться запахом выпечки. А ну, хозяйка, иди оладьи пеки! Потом сделаем уборку, а вечером будем зажигать ароматное масло. Ура-ура!
Как ребенок, честное слово. Но ее можно понять. Стоит всю неделю, а то и дольше пыльная и печальная, темная и пустая. Разговаривает с рыбами и цветами. Не спорю, хорошие собеседники, но и от их болтовни устанешь.
- А может, новые шторки повесим, а?
Я себе платьев уже несколько месяцев не покупала, а она шторки просит!   
- Всё! Я гулять!
- А ты скоро вернешься?...
Неугомонная какая.
Меня ждут великие дела! Великое небо над головой, великие деревья и великие голуби, путающиеся под ногами, и мусорные пакеты, красиво пролетающие мимо, и пьяные выходные люди, не знающие, куда себя девать, и трезвые гуляющие люди, не знающие, куда себя девать (сначала парк, потом музей, потом кино, потом кафе – надо, надо куда-то бежать). Все так ждали выходного! А теперь ругаются друг с другом:
- Три часа собирались, все из-за тебя!
- Не истерии, иначе никуда сейчас не пойдем.
Ну, будем думать, что это они так отдыхают…
Но я лучше буду наблюдать за тем, как передвигаются дети. Они никогда не идут по прямой, всегда только прыгая, уворачиваясь от чего-то невидимого, изгибаясь и запинаясь, будто у них внутри еще нет твердой основы. Идет ребенок, мешок с обувью крутит как попало, рюкзак у него сползает с плеч, шапка закрывает один глаз, он ее поправляет, но пока поправляет – рюкзак падает или теряется варежка. Идет ребенок и смотрит, разинув рот, во все глаза: на ворону, на кота, на других детей, на машину. То вдруг рванет вперед, то остановится.
Это можно весь день наблюдать, но у меня с собой есть план действий и передвижений. Так делают все взрослые люди: они могут забыть, зачем вышли, куда шли и для чего живут, и поэтому они пишут все на бумажке, а потом ставят галочки: выполнено, выполнено, выполнено.
И вот я дошла. Здесь из меня сделают, наконец, человека. И внешне, и внутренне, ведь парикмахер не просто стрижет – она проповедует.
- Может, я ничего особенного в жизни не сделала, но одного человека все-таки спасла. Десять лет назад это было. Пришла ко мне девушка, вроде как просто постричься, а я давай трендеть, не могу ж по-другому. И вот разговорились, и она разревелась и сказала, что хочет с собой покончить. Чего, спрашивается, стричься пришла… Ну, ладно. Оказалось, бросил ее муж, она страдает, не знает, что делать. И я ей все сказала! Пропела! Как соловей. Разубедила в общем, а я это умею, и передумала она с собой кончать. До сих пор вот ходит ко мне стричься. Замуж опять вышла. Так что, я и волосы, и душу человека тоже понимаю.    
Много еще чего рассказывает. Говорит, говорит… И с каждым словом отрезает волосы. Как колдует.
К вечеру выходной день меняет настроение. И это отражается на людях. Вот идем мы с одним знакомым, обычно легкомысленным, и он вдруг смотрит на свою перчатку, вздыхает печально и выдает:
- Опять она переместилась.
- Кто?
- Метафизическая дыра. Она то на носках, но на футболке, теперь вот на перчатке.
- А если зашить?
-  Это не поможет: она все равно появится. Уж лучше пусть будет на перчатке – у меня перед глазами.
И он как будто не договаривает что-то вроде:
- А то как зашьешь ее, и переместится дыра в район сердца или души…
Случается, что выходной день ставит и такие вопросы.
Но пора идти домой. А дом пропитан оладушкиным духом, чистотой, запахом свечей. По жилам у него течет электричество, и он не уснет, пока я не выключу свет – он всегда бодрствует вместе со мной до самого конца выходного дня.